Всемирный следопыт, 1928 № 03 - Страница 25

...

«Благодарим вас, дорогие друзья! Приветствуем вашу смелость, доброту и энергию. Мы легко уловили ваши радиопризывы и имеем возможность отвечать вам с помощью шаров. Мы попытались поймать ваш лот, но течение относит его высоко наверх и он скользит так быстро, что самый проворный из нас, преодолевая сопротивление среды, не может за ним угнаться. Мы предполагаем назначить свое отплытие отсюда на шесть часов утра завтра, в среду 5 июля, если не ошиблись в вычислении. Мы будем отправляться поодиночке, так что все замечания и указания, возникающие после появления первого из нас, можно сообщить по радио тем, кто отправится позже. Еще раз сердечно благодарим вас.

Старина Бербрикс чуть с ума не соскочил, когда мы в первый раз зацепили волну…

* * *

Дальнейшие строки являются выпиской из отчета м-ра Кей Осборна…

* * *

Было прекрасное утро. Темно-сапфировое море было спокойно, как озеро, и небосвод не омрачался ни единой тучей. Еще до восхода солнца вся команда «Марион» была на ногах и с живейшим интересом ожидала событий. Когда время стало приближаться к шести часам, общее волнение достигло апогея. На сигнальной мачте был помещен особый дозорный, и было без пяти шесть, когда мы услыхали его крик и увидели, что он указывает на что-то справа от корабля.

Сквозь слой прозрачной воды я увидел нечто вроде серебристого пузыря, с большой скоростью поднимавшегося из глубины океана. Пузырь вырвался на поверхность, метрах в ста от яхты, и взлетел на воздух; он оказался красивым блестящим шаром около метра в диаметре; шар легко опустился на воду и медленно поплыл по ветру, покачиваясь, как детский воздушный шарик. Это было волшебное зрелище, но оно заронило тревогу в наши сердца. Под шаром болтался обрывок веревки.

Тотчас же была послана следующая радиограмма:

...

«Ваш шар вынырнул рядом с судном. Ни в нем, ни под ним ничего не было найдено. Тем не менее, мы спускаем лодку, чтобы быть готовыми ко всему».

Вскоре после шести часов раздался новый сигнал дозорного, и через мгновение я снова увидел другой, отливающий серебряным блеском шар, поднимавшийся из глубины, но гораздо медленнее, чем первый. Достигнув поверхности, он слегка поднялся в воздух и приподнял над водой привязанный к нему груз. При ближайшем рассмотрении груз оказался пачкой книг, бумаг и разнообразных мелких предметов, обернутых в непромокаемую рыбью кожу. Он был доставлен на борт, о его прибытии отправлена радиограмма, а мы с нетерпением стали ожидать следующего явления.

Ждать пришлось недолго. Опять показался серебристый пузырь, опять он всколыхнул и прорвал гладь океана, но на этот раз поднялся в воздух очень высоко, увлекая за собой, к нашему удивлению, тонкую женскую фигуру. Она медленно опустилась на воду и через мгновение уже была на борту яхты. Вокруг стеклянного шара, выше его экватора, было прикреплено кожаное кольцо, от которого свисали длинные ремни, привязанные к широкому кожаному поясу, обхватывавшему грудь женщины. Выше пояса голова и плечи девушки были заключены в оригинальный грушевидный стеклянный колпак, — я называю его стеклянным, но он был из того же легкого упругого материала, похожего на стекло, что и шары. Колпак был совершенно прозрачный с легкими серебристыми прожилками.

С некоторым усилием мы сняли колпак и уложили атлантку на палубе. Девушка лежала в глубоком обмороке, но равномерное дыхание внушало надежду, что она скоро оправится от последствий стремительного полета и перемены давления, которое было сведено к минимуму тем обстоятельством, что плотность воздуха в защитном колпаке была значительно выше, чем в нашей атмосфере, являясь той средней точкой, которую без особого труда выносят ловцы жемчуга, ныряющие на дно.

По всей видимости, это была та женщина из Атлантиды, которую в первом письме Хедлей называл Моной, и, если судить по ней, атланты действительно являются прекрасной расой, достойной снова появиться на земле. Она очень смуглая, обладает прекрасной изящной фигурой, у нее длинные черные волосы и великолепные глаза газели, которые теперь осматриваются кругом с очаровательным любопытством. Морские ракушки и перламутр украшают ее кремовую тунику и блестят в ее темных локонах. Нельзя представить себе более прекрасной наяды из пучины океана; это — само воплощение очарования моря. Мы видели, как в ее глазах постепенно появлялось вполне сознательное выражение, потом она вдруг вскочила на ноги с грацией лани и подбежала к борту яхты.

— Кирус! Кирус! — кричала она.

Немедленно был послан вниз тревожный запрос по радио, как вдруг быстро один за другим прибыли все трое, подпрыгивая на десять-пятнадцать метров в воздух и снова спускаясь на воду, откуда их быстро извлекали. Все трое были без сознания, а у Сканлэна текла кровь из ушей и носа, но уже через час все они были в силах подняться на ноги. Мне кажется, что первые движения каждого из них были удивительно характерны. Хохочущая группа увлекла Скалэна в буфет, откуда и сейчас доносятся веселые возгласы. Доктор Маракот схватил пачку бумаг, вытащил тетрадь, исписанную, насколько я могу судить, алгебраическими формулами, и молча пошел в каюту. А Кирус Хедлей бросился к странной девушке и, по последним данным, имеет твердое намерение никогда от нее не отходить…