Друзья постепенно примиряются с перспективой остаться всю жизнь в подводном городе…
Через несколько дней после нашего появления, наши хозяева (или тюремщики — мы иной раз не на шутку ломали себе над этим голову) взяли нас с собою в экспедицию на дно океана. С нами отправилось шестеро, в том числе Манд, вождь. Собрались мы все в той же входной камере, через которую проникли впервые в здание «Храма Безопасности», так называли атланты свой подводный город. Теперь мы более подробно осмотрели устройство этой камеры. Это была большая квадратная комната, не менее тридцати метров в длину и ширину; ее низкие стены и потолок были сплошь покрыты зеленой плесенью. По стенам комнаты виднелся длинный ряд крючков со знаками, которые, как нам объяснили, были цифрами, и на этих крючках висели прозрачные водолазные колпаки; каждый из них был снабжен парой наплечных батарей для дыхания. Пол был выстлан плитами из светлого известняка, выщербленными шагами многих поколений, и в углублениях его застаивалась мутная вода. Комната была ярко освещена трубками, подвешенными к карнизу. Нас заключили в стеклянные колпаки и дали каждому по толстой остроконечной палке, вроде багра, из неизвестного чрезвычайно легкого металла.
Потом, по данному сигналу, Манд велел нам ухватиться за перила, окружавшие комнату. Он сам подал нам пример, а за ним и другие атланты. Скоро выяснилась причина этой предосторожности. Как только открылась наружная дверь, в комнату ворвались воды океана с такой силой, что не держись мы за перила, бушующий поток тотчас же свалил бы нас с ног. Вода быстро поднималась и, когда она покрыла нас с головой, напор сразу ослабел. Манд двинулся к выходу, знаками приглашая нас следовать за собой, и мы вышли на дно океана, оставив за спиной открытую дверь входной камеры.
Оглядываясь кругом в холодном, мерцающем свете, слабо озарявшем дно океана, мы могли свободно разглядеть все на расстоянии полукилометра по радиусу. Больше всего нас удивила яркая светящаяся вдалеке точка, но что это было — мы пока не могли разобрать. К этой точке и направил шаги наш предводитель, а мы шли за ним гуськом, растянувшись длинной лентой.
Итти приходилось медленно из-за упругости водной среды, да и ноги глубоко вязли в мягком иле, покрывавшем дно океана. Вскоре мы ясно увидели тот предмет, откуда лился загадочный свет, привлекший наше внимание. Это была наша стальная кабинка — последнее воспоминание о земной жизни! Она лежала боком на одном из куполов Храма Безопасности, все еще ярко освещенная изнутри. Сжатый воздух сохранил от вторжения воды ту ее часть, где были электрические установки.
Странное ощущение испытывали мы, рассматривая через иллюминатор такую знакомую внутренность нашей стальной тюрьмы, наполненной водой, в которой скользили, как в аквариуме, бесчисленные странные рыбы. Один за другим мы проникли в кабинку через открытый люк на дне. Маракот хотел непременно спасти записную книжку, плававшую на поверхности воды, а мы со Сканлэном решили захватить кое-что из личного имущества. За нами влез и Манд с двумя спутниками и стал с интересом рассматривать глубиномер, термометр и другие инструменты, прикрепленные к стенам. Кое-какие из них мы сняли и забрали с собой.
Ученым будет небезинтересно знать, что на самой большой глубине, куда только спускался человек, температура равна 5° по Цельсию, то-есть значительно выше, чем в верхних слоях океана. Объясняется это непрерывным химическим процессом разложения ила и развивающейся, в связи с этим, теплотой.
Оказалось, что наша экспедиция имела определенную цель, помимо легкой прогулки по дну океана. Мы охотились, мы добывали пищу. Я видел, как наши спутники вдруг ударяли острыми баграми, всякий раз пронзая большую коричневую плоскую рыбу, несколько похожую на камбалу. Этих рыб было множество, но они так сливались окраской с илом, что лишь опытный глаз мог их нащупать. Мы со Сканлэном тоже вскоре наловчились бить рыбу, и поймали каждый по паре, но Маракот двигался точно во сне, не обращая внимания на чудеса морского дна, и произносил длинные речи, пропадавшие для наших ушей. Мы видели только, что губы его беспрерывно шевелились…
Первое впечатление от дна океана — унылая монотонность, бесконечное однообразие, но вскоре мы убедились, что зеленая равнина была изборождена бесчисленными подводными теченьями, пересекающими ее, как подводные реки. Эти теченья прорывают каналы в мягком слое ила и образуют настоящие речные ложа. Дно каналов состоит из красной глины, которая является фундаментом всего дна океана, и сплошь устлано какими-то белыми предметами, которые я сперва принял за раковины. При ближайшем рассмотрении они оказались отдельными костями китов, зубами акул и других морских чудовищ.
Один из таких зубов, поднятый мною, имел пять метров длины! Какое счастье, что чудовища, обладающие таким страшным оружием, живут преимущественно в верхних слоях океана! По мнению Маракота, этот зуб принадлежал гигантскому полулегендарному хищнику «Орка-гладиатор», и находка лишний раз подтверждала нашумевшее в ученых кругах заявление Митчелля Хиджеса. Последний утверждал, что у самых огромных акул, которых ему удавалось поймать, на теле имелись исполинских размеров раны — следы их встреч с еще более свирепыми и сильными чудовищами, чем они сами.
Одна странность особенно поражает наблюдателя океанского дна. Это, как я уже помянул, постоянный холодный свет, излучаемый огромными фосфоресцирующими массами разлагающихся органических веществ. Но выше темно, как ночью. Это создает иллюзию сумеречного зимнего дня, когда низко над землею тянутся огромные мрачные тучи. И из мглы этой черной ночи медленно, но беспрестанно падают легкие белые хлопья снега, ложащиеся на мягкую вязкую почву. Это — раковины морских улиток и других мелких морских животных, которые живут и умирают в том восьмикилометровом слое воды, который отделяет нас от поверхности. Они падают год за годом, образуя мягкий органический вековой слой, погребающий великий город, в верхней части которого мы теперь находимся.